Томаш вникал в этот спор (как, впрочем, и весь
десятимиллионный чешский народ) и приходил к мысли, что, несомненно, были люди не столь уж несведущие (не могли же они не знать об ужасах, что творились и продолжают твориться в послереволюционной России).
Невыносимая легкость бытия — Милан Кундера