В его голосе и манерах чувствовалось навязчивое, лицемерное сострадание, и эта
личина казалась, – по крайней мере мне, – самой невыносимой из всех, какие он мог на себя надеть.
Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим. Книга 2 — Чарльз Диккенс