Единственное, что он смог выделить в запутанных, темных речах, было настойчиво, как стук молотка,
повторяющееся слово «равноденствие», «равноденствие», «равноденствие», да еще имя — Александр фон Гумбольдт.
Сто лет одиночества — Габриэль Маркес
Их личики (вернее, бесконечно
повторяющееся лицо, одно на всех) таращились белесыми выпуклыми глазками, ноздрястые носишки были как у курносых мопсов.
О дивный новый мир — Олдос Хаксли